СЕРГЕЙ СОРИНСКИЙ
Сергей Соринский закончил Абрамцевское художественно-промышленном училище, затем кафедру керамики и стекла в СПбГХПУ имени В.И. Мухиной. (1992 г.) В своих работах намеренно уходит от эстетики прекрасного, выбрав суровую простоту как творческий метод.
С 1995-го по 2000-й был членом арт - группы "Кратер".
Участник многочисленных персональных и групповых выставок.
Его работы находятся в коллекции Государственного Эрмитажа, Музей СПбГХПУ им. В.И. Мухиной, а так же в различных частных коллекциях собраниях России, Франции, Германии, Японии, Финляндии, Южной Кореи, Швеции и США.
Живет и работает в Санкт - Петербурге, Россия
Новый архаист начинает и выигрывает.
Кто-то из молодых российских философов сравнил современную цивилизацию, тяготеющую к глобализации, с победным шествием евроремонта. Двуногие существа живут в одинаковых квартирах, смотрят одни телепрограммы, играют в одни и те же компьютерные игры, рассказывают одинаковые анекдоты. Евроремонт победил не на одном материке, а на всей планете, третьей от Солнца. Скука смертная, но хомо сапиенсы делают вид, что это и есть райская жизнь…
К счастью, не все так грустно, и таки встречаются еще отдельные художники, не желающие вписываться в общую тенденцию и потому бунтующие. Сергей Соринский — один из тех, кто пытается противостоять глобальным процессам регресса цивилизации, в какой бы области жизни тот его не затрагивал.
К осознанному бунту керамист Соринский пришел не сразу. Сначала он постигал азы мастерства в Абрамцевском художественно-промышленном училище, затем набирался мудрости у Владимира Васильковского на кафедре керамики и стекла в СПбГХПУ имени В.И. Мухиной. Его дипломная композиция «Человек и природа» (1992), высоко оцененная специалистами, оказалась взвешенной и зрелой. Сергей выбрал не «оформительские красоты» новомодного дизайна, в который с энтузиазмом кинулась практически вся «Муха», а суровую «вулканическую деятельность» ежедневного труда, который, как известно, и есть свобода. С 1995-го по 2000-й он был членом арт-группы «Кратер», участвовал в коллективных выставках, выставлялся персонально (1998, 2002, 2004). На питерской арт-сцене он значимый художник, имеющий своих зрителей и своих коллекционеров. Керамические работы Соринского в духе «новой архаики» находятся в различных частных собраниях России, Франции, Германии, Японии, Финляндии, Южной Кореи, Швеции и США. И все же абсолютное признание этого художника еще впереди, и зависит оно от того, насколько быстро его «вулканические «артефакты» овладеют умами и воображением зрителей.
Как керамист Соринский работает с разными видами глин, и этот материал — сначала как объект созерцания, а потом — осязания, был изначально для него интересен. Сергей признался, что он чувствителен к природным ритмам, к погоде в планетарном масштабе. К циклонам и антициклонам, тайфунам и ураганам. К сдвигам земной коры. Обыкновенный камень для него — это всегда «дневник погоды, собранный, спрессованный за миллионы лихолетий». Таким образом, главное в каждой создаваемой им вещи — ее «легендарная история», ее новая архаичность. Иными словами, спрессованная древность.
Например, композиция «Северная Венеция» отсылает нас не к архитектуре Росси или Кваренги, а к стихийному наводнению, в результате которого весь город оказался смытым. То, что осталось на поверхности, а это три несгибаемых «столпа» — уже своего рода памятник.
В серии «Маски-рыбы» чувствуется тоска по какому-то мощному языческому ритуалу, исчезнувшему в глубине веков, во времени. Художник признается, что в его задачу не входит полная «реконструкция ритуала», который мог бы заставить течь время в обратном порядке. Это вещь запредельная, нереальная, недостижимая. Возрадуемся тому, что уже есть. «Маски-рыбы», «Лик», «Муза», серия «Пирамиды» («Парад планет«), »Время пятого солнца« — все эти работы помогают нам вырваться из уравнительных процессов цивилизации, предлагаемых нам современной действительностью. Интересно, что в »Параде планет« Сергей придумал собственную ритуальную игру, направленную на усмирение разбушевавшихся вулканов. В игре участвуют несколько человек. Планеты, а это металлические шарики, приводятся в движение одновременно, но на разной высоте. Они катятся по спирали, которая опоясывает пирамиду, и в какой-то момент оказываются на одной линии. Вот оно, сакральное мгновение. Вулкан, замри на тысячу лет! Но такое бывает редко. Если участники игры ведут себя, как лебедь, рак и щука, то шарики их не слушаются и очень быстро вылетают за пределы пирамиды, проваливаются в тартарары. Эта композиция была награждена первой премией на международном конкурсе керамики »Агtforum« в Перми (2000).
Если судить по выставкам последних лет, то «новая архаика» Сергея Соринского, введенная в рафинированное галерейно-офисное пространство, привлекает к себе внимание. Солнцеподобные лики-блюда и «Маски-рыбы» этого художника настраивают на медитативный лад, «Пирамиды» дают внутреннюю опору. Есть у Соринского еще и акваформы (композиции, в которые включены несколько аквариумов с водой разного цвета). Используя лампы, направленные на стекла, художник добивается завораживающей свето-цветовой игры. Как кажется, у этого проекта большое будущее. Кого-то по старинке привлекают традиционные аквариумные рыбки, а кого-то обязательно притянут к себе новые и динамичные акваформы. Кстати сказать, их можно было увидеть в прошлом году на персональной выставке художника в Галерее стекла.
Удачным было участие Сергея Соринского и в проекте «Академия фарфора» (2004). Две вещи из его композиции «Дефиле» попали в собрание Государственного Эрмитажа. А на выставке в питерском Музее игрушки, посвященной 100-летию со дня рождения Сальвадора Дали, Сергей выставил две остроумных вещи: «Ус Сальвадора» (пресс-папье) и керамический «Последний роман», в котором метафорическим образом соединились «губы» испанского художника и «лист вечности».
Иногда серьезный Сергей Соринский придумывает самые настоящие игрушки, которые нуждаются в массовом тиражировании. Одна такая кружка-игрушка у художника уже есть, она запатентована в 2002 году. Это фарфоровый сосуд, из которого приятно пить пиво после победного хоккейного матча. Форма действительно оригинальная: несколько шайб поставлены друг на друга и слегка сдвинуты вбок, как Пизанская башня. А для крепости, для поддержки всей конструкции приставлена, приклеена хоккейная клюшка. За нее и надо держать всю эту нехрупкую композицию. При желании болельщики могут даже чокаться: кружки из шайб выдержат и этот «архаический ритуал».
Михаил Кузьмин
Текст предоставлен журналом НОМИ 1/42/2005