Р. Лотош "Портрет А. Заславского"
РОБЕРТ ЛОТОШ
Работа скульптора отличается от работы живописца тем, что ее можно не только разглядывать и трогать (хотя, трогая картину, много информации не почерпнешь), ее необходимо обходить вокруг. При этом зритель видит не один точно зафиксированный силуэт, однажды идеально найденную освещенность объекта, как в картине, а множество обращенных к нам характерных силуэтов, выдвинутых или уходящих в глубину форм, по - разному организующих пространство…
Роберт Лотош прекрасно владеет этими свойствами скульптуры. Еще в нем живет точное чувство материала. Если это мраморный блок или просто кусок камня со случайным срезом, Роберт обязательно воспользуется любыми характеристиками камня, чтобы проявить его качества в полной мере. Точно так же он поступит с деревом. Деревянный брус, или доска, или треснувшая панель - все это используется точно по назначению и каждый "изъян" становится драгоценной находкой. Эта точность в работе с материалом касается и керамики, и бронзы и означает, что Роберт Лотош настоящий профессионал в своем скульптурном искусстве. Профессионализм подтверждается его глубоким знанием истории искусства, особенно скульптуры. Он воспринимает, как почти личные достижения пластику египтян, архаических греков и этрусков, классического, богатого мышцами, Геракла и гениев 20го века - Генри Мура, Марино Марини, Альберто Джакометти и т.д. Он вошел в Мир скульптуры, как в свой дом, и привнес в него свою судьбу, свои симпатии и свое исключительное чувство юмора.
Из глубины веков пришедший к нам Лисиппов Геракл переживает в творчестве Лотоша множество воплощений в самых разных материалах. Но везде - и в дереве, и в мраморе, и в глине, и в разных вариантах, Роберт проявляет почти нежное сочувствие к могучему телу героя, уставшему от непрерывных подвигов. Этим сочувствием и мягкой иронией мифический полубог солнечной Эллады приближен к нам до полного товарищеского взаимопонимания. А лежащие в кровати многочисленные супружеские пары! Они пришли к нам от этрусков и из королевских захоронений старой Европы. Роберт Лотош прочувствовал таинственный покой и единение супругов в тех захоронениях, но в своих опытах он смог вызволить супругов из оков смертельного сна и наградить их живым сном отдохновения, проанализировав при этом супружеские отношения через характерные детали супружеского сна. Деревянные, керамические, бронзовые, большие и маленькие - все вместе они прочитываются, как роман о взаимоотношениях супругов, пребывающих в состоянии сна.
Пластическое чувство Роберта реагирует не только на древнюю культуру, он может заинтересоваться дизайном конца 19го века и страстно полюбить и посвятить большую часть своего творчества швейной машинке фирмы Зингер. Для него она не просто хороша собой и может возбудить эстетические фантазии, но в спрессованном виде через этот бытовой предмет дышит жизнь, близкая нам из нашей детской памяти.
Время, хотя бы чуть-чуть отошедшее в прошлое, приносит Лотошу его персонажей. Две доски, прекрасно встретившиеся, превращаются в танец братишки-матроса в паре с городской девицей.
Это время НЭПа. Девушка, наделенная совсем не гламурной красотой, но по-человечески теплая, хотя и из мрамора, вечно беседует с кем-то по телефону образца 60х годов. Замечательный молодой и интеллигентный мужчина завязывает галстук. Он возник из мраморной доски в мастерской Роберта Лотоша, но он существовал в 40 -х или 50- х годах прошлого века. Мы подглядываем за нашим молодым отцом или дедом.
Хотелось бы еще рассказать о портретах Роберта Лотоша, о цепкости, с которой он схватывает не только основную конструкцию головы портретируемого, но проскальзываемые, мерцающие на стыках форм специфические огоньки, характерные для жизни именно этого человека, но об этом в другой раз.
Анатолий Заславский.